Несостоявшееся бегство

Несостоявшееся бегство

Один из знакомых священников, когда я поделился своими тревогами про то, что мне могут против желания присвоить налоговый номер, смеясь, ответил - чем больше будешь бороться. тем вероятнее так и случится. И рассказал про своего знакомого, который очень не любил за что-то бл. Августина. Часто высказывал свою неприязнь. И вот настало время, когда он захотел постричься в монахи. И что же? Ему нарекли имя... Августин. Так появился в монашеской братии еще один о. Августин. Я вразумление выслушал, но всерьез не принял. Только когда на моем столе появилась бумага с сообщением, что мне присвоен ИНН такой-то, я вспомнил это пророчество.

Это все имеет отношение к Рекони. Мне не случайно пришло впоследствии в голову назвать фильм об этом заброшенном монастыре среди тихвинских болот - "Сокровенная пустынь". Корни уходят в тот памятный и богатый событиями 2000 год, когда я был среди активных борцов с ИНН. Как началась эта история, я не помню. На все серьезные вещи в жизни реагирую с опозданием. Но для меня она началась всерьез со встречи с бывшим духовником, который поставил меня в тупик предположением, что после принятия этих номеров человек как-бы сползает к принятию и всего прочего, а в конце и не сможет отказаться от печати Антихриста. Эта логика показалась мне настолько убедительной и выводы столь фатальными, что я немедленно стал писать отказы от еще даже не предложенного мне налогового номера. Даже с собранными мной такими же обеспокоенными братьями вместе писали Президенту. Мы собирались вместе, думали, что делать. И дьякон Алексей, и о. Серафим тоже были за борьбу с окаянными номерами и штрих-кодами, но никто не знал, что еще можно делать, кроме писем. И тогда мы решили молиться молитвой против Антихриста совместно, и та сокровенная пустынь спасения, о которой говорится в молитве, ассоциировалась с Реконью.

Один Бог знает до чего все это могло бы дойти, но подвернулась оказия - передать письмо митрополиту Антонию Сурожскому. которого я очень уважал и по его книгам во многом выстраивал свою церковную жизнь. Женщина, которая уже не раз передавала ему письма, сказала, что Владыка не пишет писем, но ответы приходят. Мне показалось, что это шутка, но спустя некоторое время я убедился, что так и есть.

Может быть, это совпадение, но вот случай, который помог мне тогда выйти из совершенно тупиковой ситуации. Стою в сберкассе в очереди. Впереди старушка. У нее что-то не выходит, чтобы получить деньги. Попытался как-то помочь, не вышло. Хочется чем-то утешить, и вдруг вспоминаю. что в кармане осталась просфора. Вытаскиваю и протягиваю ей. Она благодарно улыбается.

На этом бы все и закончилось, если бы не хлынувший внезапно ливень, который сделал совершенно невозможным выйти из подъезда. Стоим вместе, ждем.

Она о чем-то задумалась, потом поворачивается ко мне и говорит:

- Знаете, мне надо Вам рассказать кое-что.

- Мне?

- Да. Вы тоже верующий, Вам это поможет.

- Ну что же, расскажите, пожалуйста...

Ладно, думаю, сделаю вид, что слушаю. Понятно, что одинокий человек хочет поговорить. Все равно стоять тут, пока пройдет этот ливень. Я не вслушивался вначале в ее рассказ и не помню его начало. Не помню и многих деталей, но главное осталось в памяти. Они до войны жили где-то на Валдае. С началом войны началась и массовая эвакуация. Их, ребятишек, тоже приставили к делу - надо было перегонять скот. Гнали его в Ленинград и потом куда-то дальше.

Однажды на дороге они внезапно увидели, как из самолета выпрыгивают один за другим парашютисты. Парашюты раскрывались, и десантники лесенкой спускались впереди прямо на дорогу по которой они ехали. Немцы! Ребята заметались, закричали, никто не знает что делать. И вдруг она чувствует как внутри нее что-то словно проснулось, явилась простая и отчетливая мысль, которую она сразу же и высказала, а точнее закричала: "Молиться!"

Ребята попадали кто где стоял на колени, кто во что горазд стали кричать все известные им молитвы: кто Отче наш читает, кто “Богородице Дево радуйся…”, кто что-то из всенощной, кто из утреннего правила... И вдруг случилось что-то странное. Сперва "лесенка" парашютов словно замерла в воздухе, как будто невидимые ниточки удерживали каждого парашютиста на месте. Потом ниточки натянулись и "лесенка" превратилась в линию, выровнявшись, линия парашютов словно дернулась дважды, став выше, а после плавно уплыла за лесок.

Старушка долго описывала их трудный путь. Я сейчас не помню эту часть рассказа, но слушал тогда с напряженным вниманием, забыв про ливень и про время тоже. В конце рассказа действие переместилось на пароход, который вез их куда-то в Череповец. кажется, и попал под бомбежку у самой причальной стенки. Бомба угодила в него, стал тонуть. Как ее вытащили из кубрика в трюме через разбитый иллюминатор, она не понимает и сейчас. Но вытащить-то вытащили, а бомбежка-то продолжается. Все бегут кто куда, вой, визг, свист, крики, взрывы.

Ясно, что надо уходить с пристани. Побежали в горку. Там на горке церковь. Стали выбираться наверх, видят дорогу и по ней мчится мотоциклист. Падает бомба. взрыв - и на месте мотоциклиста столб поднятой вверх земли, и из этой летящей вверх земли вылетает колесо, крутясь, и летит по направлению прямо на нее. Она даже не успела испугаться, тем более помолиться, просто как будто

без слов внутри обратилась: "Ангел-Хранитель!"

- Верите или нет, но я такого в жизни больше не видела: колесо. крутясь, словно изменило свой путь, как бы облетело меня и полетело дальше, - рассказывала старушка, и видно было, как оживают какие-то уголки души, согретые воспоминанием Божьего заступничества.

Думать тогда было некогда. Ребята растерялись и начали метаться, куда спрятаться. Тогда она снова взяла инициативу на себя и кричит:

- Ложитесь по сторонам церкви!

- Да ты что, а если в церковь бомба попадет?!

И тут она неожиданно сама для себя отвечает:

- Это ничего, если под святыми кирпичами, - и ложится, прижимаясь к стене храма.

А потом они... уснули. Как это возможно, уснуть под бомбами, непонятно, но когда она помнит, что ее позвал голос, а потом увидела старичка в черной одежде, как в церкви носят, и слышит: "Пора, вставай, милая". Она открыла глаза, тихо и сумерки, никого нет. Снова закрыла, опять видит старика и то снова повторяет ласково: "Вставай, вставай милая". Снова открыла глаза, опять нет никого. Но сон пропал, стала будить ребят, они тоже легли-таки под стенами.

Потом стали искать. куда же идти. Темнеет, скоро комендантский час, а документов нет, где взрослые, неизвестно. И людей нет. спросить не у кого. Тут видят, обходя храм, выходит им навстречу из-за церкви человек тоже в черном, но другой. Спросили у него, где дорога в город, он указал. Пошли по дороге, пытались куда-нибудь напроситься на ночлег. Никто не берет, всюду полно людей и так. Уже совсем в темноте вдалеке увидели какой-то свет, похожий на костер. Пошли на свет. Подходят, а это и правда костер в какой-то странной избе, у которой выпилены, вероятно, на дрова, стены и остались только углы. И под этим навесом видят своих взрослых. Радости не было предела. Говорят. много народу поубивало, думали, что и вас убило.

Прошло много лет после войны, и однажды она приехала в те места, нашла церковь, где спасались, и хотела найти доброго старичка, наверное, священника. Искала, спрашивала. Но никто не мог ей подсказать, а по описанию никто не знал, о ком она рассказывает.

В конце концов она просто пошла в храм помянуть его добром. Решила, поставлю свечку за него, спаси его Бог. И когда в храме искала, куда свечку поставить, вдруг увидела его, того старичка в черном… на иконе. Оказалось, это был прп. Сергий.

Пожилая женщина, как бы снова пережив эту радость, улыбнулась, и закончила:

- Я пошла и купила ему самую толстую свечу, поставила и говорю, спасибо тебе, дорогой.

Дождь кончился, мы расстались. поблагодарив друг друга. Странно, но факт: после той встречи у меня как-то посветлело на душе, ИНН-психоз пошел на спад. Вот так я не убежал в сокровенную пустынь.